Химическое оружие в Причерноморье. История вопроса от BlackSeaNews

Просмотреть Химическое оружие в Причерноморье на карте большего размера

BlackSeaNews. В начале 2011 года российские и украинские СМИ пестрели заголовками типа «химическое оружие на дне Черного моря травит Южный берег Крыма». Речь шла о затопленных в Черном море в 1941 году боевых отравляющих веществах. Всего, как утверждает фирма «Ситалл», занимавшаяся поисками, обнаружено 428 контейнеров в девяти районах у побережья Крыма.

Интервью директора фирмы «Ситалл»

Редакция BSNews, живущая в непосредственной «зоне опасности», не могла не озаботиться этой проблемой. Об этом оружии писали и говорили много, повторятся не станем, но попробуем проследить – откуда же оно взялось.

22 апреля 2011 года исполнится 86 лет со дня первого массированного применение химического оружия в годы Первой мировой войны.

В конце дня 22 апреля 1915 года на Западном фронте, в Бельгии у реки Ипр, со стороны немецких укреплений над поверхностью земли внезапно возникло плотное облако зеленоватого цвета. Ветер дул в сторону англо-французских войск, и это облако бесшумной пеленой накрывало их оборонительные укрытия. В тот роковой день немецкие войска впервые применили на поле боя 180 тонн хлора, который был выпущен из 5730 газовых баллонов. Затем направление ветра изменилось. Газовое облако надвинулось на немецкие войска. В результате погибли сотни немцев.

В результате массированного боевого применения химического оружия в англо-французских войсках погибло 5 000 человек, а 10 000 были отравлены хлором, вследствие чего стали инвалидами. Первое боевое применение химического оружия вошло в военную историю как «черный день у Ипра».

Иприт, люизит, зарин, зоман и еще один продукт, который принято обозначать как VX, являются сильнодействующими ядами.

Иприт обладает многосторонним поражающим действием. В капельно-жидком и парообразном состоянии поражает кожу и глаза, при вдыхании паров – дыхательные пути и легкие, при попадании с пищей и водой – органы пищеварения. Характерная особенность иприта – наличие периода скрытого действия. т.е. поражение выявляется не сразу, а через некоторое время – 4 часа и более.

Признаками поражения являются покраснение кожи, образование мелких пузырей, которые затем сливаются в крупные и через двое–трое суток лопаются, переходя в труднозаживающие язвы. При любом местном поражении вызывает общее отравление организма, которое проявляется в повышении температуры, недомогании, полной потере дееспособности.

Выжившие британские солдаты после химической атаки. Фото сайта isviniaus.livejournal.com

Глубина распространения паров иприта составляет от 1 до 20 км для открытых участков местности. Иприт способен заражать местность летом до 2 суток, зимой до 2-3 недель. Техника, зараженная ипритом, представляет опасность для незащищенных средствами защиты людей. Иприт заражает непроточные водоемы на 2-3 месяца.

Иприт (бис-2-хлорэтиловый тиоэфир, горчичный газ, HS, H) ниже температуры застывания (13,5 °С) кри­сталлизуется в виде длинных бесцветных ромбических кристаллов. Его температура плавления 14,44—14,45 °С; обычно данные колеблются в пределах 14,1 — 14,5 °С. Технический иприт застывает при температуре от 5 до 10 °С.

Люизит – разработали американские ученые как альтернативу немецкому иприту. Токсичное действие люизита аналогично действию иприта, но существенно слабее, а поражение им обычно заканчивается выздоровлением. Кроме того, люизит, в отличие от иприта, почти не имеет периода скрытого действия: признаки поражения им проявляются уже через 2-5 минут после попадания в организм.

При вдыхании пара или аэрозоля люизита прежде всего поражаются верхние дыхательные пути, что проявляется после короткого периода скрытого действия в виде кашля, чихания, выделений из носа. При легких отравлениях эти явления проходят через несколько часов, при тяжелых – продолжаются несколько суток. Тяжелые отравления сопровождаются тошнотой, головными болями, потерей голоса, рвотой, общим недомоганием. В последующем развивается бронхопневмония. Одышка, спазмы в груди – признаки очень тяжелого отравления, которое может быть смертельным. Признаками приближающейся смерти являются судороги и параличи. 

В Севастополь первые химснаряды для корабельной артиллерии прибыли еще в 1916 году. Предполагается, что тогда планировался десант в Босфор, и адмирал Колчак предложил забросать турецкие береговые укрепления и пехоту химическими снарядами.

Кроме того, испытательный полигон для химического оружия в Крыму появился еще в царской России в годы Первой мировой войны. Это был Южный полигон, располагавшийся в Крыму в селе Булганар в окрестностях Симферополя.

В результате к февралю 1917 года в Севастополе скопилось несколько сот морских химснарядов калибра от 102 до 305 мм.

Подготовка первого русского газопуска саперами 1-й химической команды на участке обороны 38-й дивизии в марте 1916 г. под Икскюле. Фото сайта supotnitskiy.ru

Начиная с 1920 года испытательные полигоны для химического оружия (ОВ) появились в Геленджике, Одессе, Очакове и Севастополе, где проводились морские испытания на Черном море.

Базы хранения химического оружия Советского Союза, существовавшие между мировыми войнами, были плохо известны. Информация, появившаяся в ходе Второй мировой войны, в определенной степени позволяет судить о складах и базах центрального и окружного подчинения. Однако она недостаточно точна.

17 июня 1925 года в Женеве рядом государств был подписан протокол о запрещении применения на войне удушающих, ядовитых и других подобных газов, а также бактериологических средств. 2 декабря 1927 года к этому соглашению присоединился и СССР.

Однако, к апрелю 1931 года мощности советских заводов по производству иприта достигли 15 800 т в год, и строились заводы еще на 18 000 т иприта. По фосгену к 1 октября 1931 года плановые мощности должны были составить 10 000 т.

На 1 января 1933 года у Красной армии имелось 280 тонн иприта.

А 21 апреля 1933 года приказом Реввоенсовета (аналог министерства обороны) за подписью будущего маршала М. Н. Тухачевского был объявлен план армейских учений на 1932-1933 учебный год. Войскам было предписано летние учения в военных лагерях проводить с действующими отравляющими веществами (ОВ). Приказ М. Н. Тухачевского относился ко всем воинским частям, которые выводились в летние лагеря и он касался всех военных округов и флотов. И к его выполнению воинские части отнеслись серьезно и тотально.

Одним из итогов этой активности лета 1933 года были многочисленные случаи поражения военнослужащих ипритом.

Сам факт поражений в первое же лето активного применения войсками реальных ОВ свидетельствует, что во всех военных лагерях летом 1933 года действительно оперировали с ипритом.

Поражение ипритом. Фото сайта popmech.ru

Соответственно, не могли не закапывать на территориях специальных химических городков «потекшие», полупустые, а также «списанные» (например, будто бы израсходованные) бочки с ипритом. Помимо этого на территориях, где проходили учения, осталось множество неподорванных фугасов с ОВ.

Строительство складских помещений отставало от производства ОВ. Уже к 1937 году хранение ОВ осуществлялось различным, иногда не очень подходящим образом:

бочки с ипритом, люизитом, дифосгеном, баллоны с фосгеном хранились в каменных или деревянных необогреваемых хранилищах, оборудованных стеллажами; иприт хранился также в железнодорожных цистернах, помещенных в железнодорожные тупики; часть иприта хранилась в стационарных цистернах в отапливаемых землянках. Склады были переполнены и ничего больше принять уже не могли.

Летом 1937 года иприта для учений было выделено достаточно, и советские войска вышли в свои обычные лагеря и по-прежнему работали с химическим оружием – создавали полосы заражения, стреляли артхимснарядами, сбрасывали авиахимбомбы.

В частности, в Харьковском военном округе (ХВО) в тот год учились военному делу, в том числе химическому, в 15 лагерях и на одном полигоне. Среди них были Альматамакский лагерь (Севастополь), Ангарский (Симферополь), Евпаторийский (Евпатория).

В 1938 году для специальных авиа-химических учений ХВО было выделено 2 тонны иприта, а Черноморскому флоту – 4 тонны.

В 1940 году – последнем мирном году – летняя учеба войск, как и прежде, предусматривала широкое применение ОВ.

Приказом Народно комиссариата обороны N090 от 30 июня 1940 года войскам было предписано организовать широкое проведение показных учений по преодолению «действительных участков заражения» в каждой части.

В частности, войска Северо-Кавказского военного округа вновь вышли в 1940 году в многочисленные лагеря. Военные летчики учились своему делу в многочисленных авиационных лагерях, в том числе и в Пластуновском, Крымском (Крымск, Краснодарский край), Таганрогском (Таганрог, Ростовская область).

А стрелковые, кавалерийские и горно-стрелковые дивизии вышли в свои традиционные лагеря: Абинский (Абинская, Краснодарский край), Анапский (Анапа, Краснодарский край), Краснодарский, Майкопский (Адыгея), Новороссийский (Новороссийск, Краснодарский край), Сочинский (Сочи, Краснодарский край), Туапсинский (Туапсе, Краснодарский край).

Красноармейцы. Фото сайта nvo.ng.ru

Показные учения проводились прямо в местах расположения частей: 15-я Кубанская кавалерийская дивизия провела свои учения с ипритом в августе 1940 года в районе ст. Даурия, 109-я стрелковая дивизия – в районе ст. Харанор, 22 кавалерийская дивизия – на ст. Хадабулак (они закончились поражением одного химинструктора), ну и т.д.

Однако израсходовала 15-я кавалерийская дивизия не 4, а лишь одну бочку иприта, равно как и 109-я стрелковая дивизия потратила не более одной бочки (остальное осталось «под охраной часовых при 544 стрелковом полку»).

«Спущенные» со складов непосредственно в войска и оставшиеся не израсходованными бочки с ипритом скорее всего уже не были потрачены на обучение. О тех артиллерийских химических снарядах, которые были разбросаны и не подорваны на «временных», равно как и «постоянных», артиллерийских полигонах, было забыто. Они, как и многое другое, по существу растворились в истории. Так что вряд ли можно сыскать их следы в документах, зато в качестве экологического оружия они показали и еще покажут себя не один раз.

Также химическое оружие – иприт и люизит – хранилось на территории нынешней Грузии в Кухеты (в Кахетии) на артиллерийском складе N 58 артиллерийского вооружения Краснознаменной Красной армии Закавказского военного округа и в Навтлуг, на юге Азербайджана, на складе N 693 Закавказского военного округа.

Последние защитники Севастополя. Фото сайта politforums.ru

Во время Второй мировой войны химическое оружие не было эвакуировано из осажденного Севастополя и пролежало все 8 месяцев обороны города на специальном складе, в штольнях, пробитых в склонах Юхариной балки, на одном из аэродромов морской авиации.

Участник обороны Севастополя капитан 1 ранга в отставке Николай Титович Рыбалко, в годы Великой Отечественной войны – флагманский химик Черноморского флота, в своих неопубликованных мемуарах пишет о том, что осенью 1941 года «на аэродромы Крыма были поданы боевые химвещества для удара по врагу». В августе-сентябре возникла реальная опасность прорыва немцев в степной Крым, и «химию» надо было срочно вывезти. Но в начале января 1942 пришло сообщение из Ставки Верховного главнокомандующего о возможном применении противником боевых отравляющих веществ, и командование ЧФ приняло решение «не эвакуировать те небольшие количества боевых ОВ, которые еще оставались».

Когда в июне 1942 года враг начал последнее наступление на город, Рыбалко предложил командующему ЧФ вице-адмиралу Ф. Октябрьскому срочно уничтожить боевые отравляющие вещества и химические авиабомбы. Ведь в Севастополе уже не было самолетов, чтобы нанести удар по противнику, и в случае сдачи города он мог захватить боеприпасы. Однако вице-адмирал, не допуская мысли о сдаче Севастополя, не дал «добро». Рыбалко уговорил его лишь благодаря поддержке члена Военсовета флота Н. Кулакова. Для уничтожения боеприпасов были выделены шхуна «Папанинец», автомашины и матросы береговой обороны.

В период с 27 по 29 июня 1942 года колонна грузовиков курсировала между аэродромом в Юхариной балке и Казачьей бухтой, где боеприпасы грузились на шхуну «Папанинец».

Приняв очередную партию груза, она выходила из бухты в открытое море на расстояние от нескольких сот метров до километра и, сбросив груз в море, возвращалась и принимала на борт очередную партию прямо из кузовов грузовиков, подходивших на причал к ее борту.

Рыбалко утверждает, что груз сбрасывали на глубину не менее 50 метров, соблюдая правила техники безопасности. Операция завершилась 29 июня 1942 года, а на следующий день, 30 июня, в полдень немецкие войска захватили центральную часть города. Рыбалко не упоминает, сколько отравляющих веществ и авиабомб было сброшено в море. Известно только, что иприт и люизит, которым заправлялись бомбы, хранились в то время в бочках типа Л-100.

Газета «Слава Севастополя» написала о том, что 13 июня 1942 года у Минной стенки был потоплен санитарный транспорт «Грузия».

В октябре 1941 года судно уже чуть не потопили два Ю-87 в Одесском порту. Тогда с большими трудностями «Грузию» отбуксировали в Севастополь, где и провели ремонт. А уже в 1942 году, на конвой с «Грузией», находившийся в 45 милях южнее мыса Айя и следовавший из Новороссийска в Севастополь, было сброшено около 150 бомб и восемь торпед.

Тонущее судно почти отбуксировали в Севастополь, но при подходе к Минной пристани «Грузию» атаковали с бреющего полета пять самолетов противника. Две авиабомбы попали в машинное отделение и кормовой трюм № 4 с боеприпасами. Силой огромного взрыва корпус «Грузии» был разорван пополам. Кормовая часть корпуса длиной около 40 метров быстро затонула с креном на правый борт, а через восемь минут скрылась под водой и носовая часть многострадального транспорта.

Судно «Грузия». Фото сайта sevfoto.info

В 1947 году судно подняли и нашли в кормовых трюмах артиллерийские снаряды, от которых исходил удушливый запах. «Грузию» отбуксировали в Казачью бухту и затопили на 20-метровой глубине.

В 1956 году, из-за близости к правительственному аэродрому, санитарный транспорт решили опять перезахоронить. Носовую часть удалось поднять и отбуксировать далеко от берега, а корма так и осталась лежать в бухте. Когда из нее попытались извлечь снаряды, у матросов на коже появились язвы, характерные для поражения ипритом.

В целом, после окончания войны в химических арсеналах Восточной Германии было обнаружено 60 тысяч тонн трофейного оружия, из которых 25 тысяч тонн было вывезено в СССР, а остальные находились на территории Западной Германии в оккупационных зонах США, Англии и Франции.

Помимо этого Советская Армия обнаружила в восточной части Германии четыре специализированных завода по выпуску ОВ и снаряжению ими химических боеприпасов. Они были демонтированы и срочно перевезены в Советский Союз.

Согласно решению Потсдамской конференции 1945 года, все трофейное химическое оружие подлежало уничтожению. Контрольный совет в Германии, Военный и Экономические директораты не определили конкретные сроки, технологию и порядок уничтожения трофейных химических боеприпасов.

Однако на заседании Военного директората союзников в сентябре 1945 года был принят документ, в первом пункте которого было записано: «Уничтожить все запасы военных химических веществ, химических боеприпасов. Уничтожить, сжечь и потопить в море все средства химической войны». Ликвидация трофейного химического оружия осуществлялась в каждой зоне оккупации самостоятельно под руководством соответствующей военной администрации.

Первая, особенно мощная ликвидация химического оружия в СССР, происходила непосредственно после Второй мировой войны, в 1946-1950 годах.

В этот период Советская Армия избавлялась от накопленных к тому времени уже излишних запасов химического оружия, к тому же в основном низкого качества. 

Вторая волна уничтожения относится к 1956-1962 годах. В эти годы началось перевооружение – переход с химического оружия первого на оружие второго поколения.

Как и до, и во время, и после Второй мировой войны, не было надёжного способа ликвидации отравляющих веществ. К тому же, сжечь десятки тысяч тонн ОВ вряд ли было возможно – и опять пришлось закапывать и затапливать…

Третья волна относится к избавлению от химических боеприпасов с ОВ первого поколения в 1970 годы в связи с поступлением на склады первых партий боеприпасов с V-газом из Новочебоксарска. Наконец, последняя волна относится к 1980 годам.

Затопления ОВ проходили в Балтийском, Баренцовом, Белом, Карском, Охотском, Черном, Японском и, возможно, в других морях.

Бывшие минные поля и районы затопления взрывчатых веществ. Карта из «Океанографического атласа Чёрного и Азовского морей». Фото сайта 2000.net.ua

О местах захоронения бочек единых сведений до сих пор нет. Но их нет не потому, что нет вообще, а потому, что они засекречены. В распоряжении МЧС есть карты захоронений, но они требуют проверки и уточнений, поскольку за 70 лет на морском дне много чего могло произойти.

Как отмечает доктор химических наук Федоров Лев Александрович в своей публикации «Необъявленная химическая война в России: политика против экологии», районы затопления можно найти на морских навигационных картах, где эти места, как правило, шифровались под «свалки взрывчатых веществ».

Министр обороны Украины Михаил Ежель, по информации МЧС, на недавней встрече с министром обороны России Анатолием Сердюковым снова запросил архивные данные о захоронении всех химических отходов на территории Украины. Хотя Россия и не отказала, но информация до сих пор не предоставлена. И будет ли предоставлена когда-нибудь – большой вопрос.  

Итог же подведём такой – всё не так безоблачно, как того хотелось бы жителям Крыма. Но и не так мрачно и беспросветно, как того желали бы туристические конкуренты . Ясно одно – эта проблема касается всех стран Черноморского региона. И, возможно, должна решаться ими сообща...

А напоследок, предлагаем дискуссию по теме среди специалистов на Черноморском телерадиоканале.

По материалам: supotnitskiy.ru, nr2.ru, ukrrudprom.com, seu.ru, 2000.net.ua, sevfoto.info