Густав Радде. "Крымские татары" (3). Отличительные черты в характере крымских татар

Густав РАДДЕ. Вестник императорского Русского географического общества, 1856. Главная отличительная черта характера крымских Татар — необыкновенное спокойствие и равнодушие, сохраняемые при всех обстоятельствах. Все три ветви этого племени обладают этим свойством в равной степени. Если присоединить к этому еще то обстоятельство, что все они довольствуются весьма немногим, и что все их требования весьма умеренны, то можно легко объяснить себе необыкновенную леность, которой они предаются.

В степи пастух целый день лежит на траве, лениво поворачиваясь с боку на бок и весьма мало заботясь о безопасности вверенного ему стада. Когда поднимается буря, он поворачивается лицом к земле, сохраняя, впрочем, свое положение; а стадо его ищет себе убежище по собственному благоусмотрению.

Чтобы вымести двор, Татарину нужно, по крайней мере, пол суток. Нередко мне случалось видеть, как взрослые и дюжие Татары занимались с невыразимой ленью самыми легкими и простыми работами. Неудивительно, если, при таком нерадении о своих пользах, хозяйство идет плохо.

Все обстоятельства способствуют быстрому развитию промышленности и народного богатства, а между тем, нигде нет такой всеобщей бедности, как между Татарами. Конечно, требования и нужды их невелики; но зато они редко стараются о заготовлении запасов на будущее время: кусок черного хлеба, молоко, сыр и табак — вот все, что им нужно, и, как скоро Татарин обеспечен этими предметами на несколько дней, он тот час бросает работу и предается любимой лени.

Необыкновенная разговорчивость, любопытство — другая черта в характере крымских мусульман. Только во время работы они молчаливы и угрюмы; зато, когда настанет время отдыха, физиономия их оживляется, все собираются в кружок, и начинаются бесконечные разговоры о разных предметах.

Трубка — необходимое условие для татарских бесед, которые продолжаются иногда несколько часов сряду, и даже после долговременной утомительной охоты, несмотря на усталость, они толкуют до полуночи. Но эта разговорчивость проявляется только вовремя; если же они заняты делом, хотя самым ничтожным, они обыкновенно исполняют его молча, и это спокойствие при работе составляет как бы отличительную черту лиц здешних мусульман.

Только одного Татарина и случилось мне встретить с постоянно веселым лицом. Глаза его, весьма маленькие и кривые, были в постоянном движении, а на губах постоянно вертелся вопрос. После каждого ответа он хохотал и завертывал седую бороду на левую руку. Это был мулла, посетивший Мекку, умевший читать и писать и даже имевший некоторые познания, что между его соотечественниками бывает довольно редко.

Что бы ни делал Татарин, он делает это с некоторым врожденным достоинством; во время молитвы он ничем не отвлекается; войдя в кофейню, он садится поджав ноги, с важным лицом и чубуком во рту, принимается за маленькую чашку кофе и пьет его малыми глотками тихо и важно; если он занимается поденною работою, у чужих, то делает также спокойно и важно.

Ещё три качества составляют необходимую принадлежность татарского характера, именно особенная заботливость о чистоте в жилищах, честность между собою и гостеприимство для всякого.

Под чистотою должно разуметь, во-первых, постоянный порядок, в каком находятся предметы, находящиееся в доме, и, во-вторых, опрятность, в которой содержатся стены, пол и потолок. Дома Татар весьма малы и служат обыкновенно жилищем для нескольких лиц, и, несмотря на это, нечистоты весьма мало, пол устлан обыкновенно войлоками, на которые на ночь кладут множество подушек. В комнате, которая уже не бывает более трех сажен длины и двух ширины, спят обыкновенно от 6 до 8 человек.

Войдите в жилище самого бедного Татарина в какое угодно время года и дня, и вы всегда найдете в нем чистоту и порядок. В отношении к телу магометане также весьма чистоплотны, и редко можно увидеть разорванное платье, хотя весьма часто с заплатами.

Честность между собою составляет также отличительную черту Татар, и воровство у них до того редко, что двери в домах остаются постоянно, даже ночью, запертыми, а зерновой хлеб, зарытый на дворе, остается там до употребления совершенно неприкосновенным. Но эту честность Татары соблюдают только в отношении к своим единоверцам; у других же людей они воруют лошадей, овец и рогатый скот весьма часто.

Гостеприимство, напротив, они оказывают не только единоверцам, но всякому, кто только пожелает войти к ним в дом. Если хозяин дома, то можно войти в комнату; если же его нет, то хозяйка ждет его, и можно войти только когда он придет.

Ночевать у Татар можно без всякого опасения за свое имущество, потому что Татарин, приняв гостя, из его имущества ничего не тронет. Зажиточные Татары тотчас же готовят для гостя обед или, по крайней мере, кофе и угощают трубкою. Хозяин остается, чтобы занимать гостя; женщины же, еще прежде появления его, удаляются в свою комнату.

Беднейшие Татары, у которых обыкновенно одна комната подле кухни, на время пребывания гостя, или высылают жен и дочерей на кухню, или отправляют к соседу, и только при старых и самых коротких знакомых обычай позволяет женщинам и девушкам оставаться в одной комнате с гостем.

Мне несколько раз случалось видеть, с каким дружелюбием члены татарского семейства делят между собою трапезу, и, сколько раз ни приходилось мне заставать их за бедным их ужином, они всегда приглашали меня принять в нем участие.

При выполнении некоторых обычных условий, которые чужой должен наблюдать при входе в татарское жилище, например, снимать обувь пред входом в дом, Татарин никогда не откажет гостю в приеме, а зажиточные всякое предложение платы сочтут даже за обиду; бедные, главное, никогда не требуют её, но принимают подарки, состоящие из табаку или денег, и от них гость почти всегда услышит слова: «дай мне то, что ты любишь».

Общие черты характера Татар, как у мужчин, так у женщин, совершенно одинаковы; но женщины их отличаются особенностью, которая составляет одно из главнейших свойств их, именно — любопытством. Будучи законом заключены в самых тесных пределах домашней жизни, они изыскивают все возможные средства, дабы проникнуть в жизнь общественную, которая служит для них предметом удивления и имеет какую-то особенную прелесть, так что они целыми днями поглядывают в окно на кривую и узкую улицу, дабы этим хотя несколько разогнать несносную скуку вечно домашней жизни.

Всякий чужой, подходя к полуотворенной двери дома, увидит несколько красных, расшитых золотыми монетами фесок, из-под которых роскошно вьются бесчисленные косички, но не успеет он сделать пяти шагов, как смутное видение пропадает во внутренности дома, и изумленному Европейцу остается только разве во сне воображать себе красоту восточных женщин.

Если случается, что к христианским женщинам приходят в гости Татарки, то удивлению их нет конца; все в комнатах привлекает их внимание; когда же доходит дело до нарядов, то изумление их бывает столь сильно, что они стоят недвижно и только тихо произносят время от времени слово «Алла, Алла!»

Выражение веселья посредством пляски и музыки до того свойственно Татарам, что я не могу не распространиться об этом предмете. Движения их во время пляски до того просты и в то же время оригинальны, что их, в полном смысла слова, можно назвать эстетическими.

Перенесемся на время в татарское жилище во время праздника: в весьма опрятной комнате, около стен, на мягких подушках сидят гости; умеренный, но весьма приятный свет проникает сквозь заклеенные тонкою бумагою окна. В углу у двери помещаются музыканты (о них будет сказано ниже). Сначала раздается мелодия, и две девушки выходят на средину комнаты, становятся одна против другой.

Стан их высок и строен, и бесчисленные черные косички вьются по плечам. Лица их скромны, почти бесстрастны, и глаза устремлены вниз. Но едва такт ускоряется, как они приходят в движение, руки их подымаются до плеч, редко выше, грациозно изгибаются; они начинают вертеться на носках, кружатся вместе и порознь и делают разные фигуры, весьма простые и изящные. Но звуки раздаются тише и медленнее и с тем вместе замедляется пляска и прекращается вместе с мелодией.

Мне случилось раз заехать в известковую пещеру, где я уже несколько раз был радушно принят. Сторожевой огонь уже угасал, и стены, сперва красная от его блеска, мало-по-малу потемнели. Я давно уже просил мурзу, чтобы он заставил своих Татар пропеть и проплясать для меня, и обещал за это познакомить его с нашими мелодиями. Наконец, по его приказанию, из глубины пещеры вышли двое юношей. Хор начал тягучую, медленную песню, и, под звуки её, они начали плясать. Высокие тени их отразились на стене, и пляска их казалась пляскою духов, но была прекрасна и в ней было гораздо более значения, нежели в танцах веселого запада, в которых, вместо высокого эстетического наслаждения, мы видим только дикие страсти и выгодные спекуляция.

Дети с восьмилетнего возраста, как мальчики, так и девочки, также пляшут, но женщинам пляски дозволены до сорокалетнего возраста. Пляски их не лишены правильности и выполняются, подобно европейским, сообразно с переходами мелодии. Мужчины вместе с женщинами никогда не пляшут, и в этом состоит огромное различие и, можно сказать, разительное превосходство восточных плясок от европейских. Житель Востока пляшет для самой пляски, а Европеец — почти всегда для той, с которою танцует.

От этих родных, естественных плясок должно отличать другие, уже заимствованные ими от Европейцев. Часто Цыгане играют для них искаженные польки и вальсы, а татарские пастухи, бывшие в частых сношениях с веселыми Малороссиянами, пускаются отплясывать любимого казачка.

Мелодии песней их несколько живее и в размерах короче; но все-таки песни обыкновенно медленны и однообразны. Музыка у них иногда встречается без пения и танцев, и тогда отличительную черту её составляет то, что главным инструментом служит большой барабан, а если его нет, то тамбурин.

Кочующие Цыгане суть обыкновенные музыканты Татар; скрипач всегда непременно Цыган. Полный оркестр состоит из четырех человек: один играет на скрипке, другой на дудке или кларнете, третий бьет в бубен, а четвертый — в большой барабан; если же такого не случится, то по большей части бывает две скрипки. Скрипки эти трёхструнны, и звук их чрезвычайно резок; во время игры их упирают не в подбородок, а на колено, и играют на них смычком собственного изделия. Сперва начинают скрипки, потом вступает кларнет, а затем уже пронзительные звуки этих двух инструментов смягчаются шумом тамбурина и барабана.

Музыка Татар нисколько не совершенствуется и страшно тиранит привычное к стройным звукам европейское ухо беспрерывными диссонансами. У Татар ногайского происхождения вся музыка сосредоточивается в дудке и большом барабане и производится следующим образом: сперва барабанщик ударяет, с весьма малыми паузами, от тридцати до пятидесяти раз, затем несколько времени слышна дудка; потом он сильнейшим образом ударяет в барабан раз или два и если кожа не лопнула, то снова продолжает мелкою дробью.

Гораздо приятнее слышать звонкую дудку пастуха, при закате солнца. Северная сторона Крымских гор переходит из оранжевого цвета в красный и потом в превосходный фиолетовый; в воздухе тихо; долины тонут в тени, и по ним стелется вечерний туман. Тогда звонко и весело раздается свирель пастуха и придает вечеру особую прелесть.

Поэзия. Время богатства и блеска восточной поэзии у народов Крыма уже прошло, и это доказывается бедными остатками стихотворений, которые до сих пор живут в народе, но едва заслуживают названия поэзии. Поговорки, принадлежащие преимущественно некоторым местностям, лучше всего сохранились в народе, и причина этого заключается в постоянном стремлении здешних магометан самые мелкие подробности жизни с невероятною легкостью повторять в изустных речениях. В свободное время они обыкновенно занимаются рассказами о знаменитых разбойниках и витязях или болтают о предметах обыкновенной жизни.

Из правильных стихотворений мне известны два, из которых одно древнего происхождения: в нем воспет Бахчисарай, и оно поется при всяком празднестве; другое сочинение в новейшее время, и предметом ему послужил известный художник Айвазовский, который, будучи армянского происхождения и родясь в Феодосии, отлично знает татарский язык и делает бедным много добра, за что и пользуется у Татар большим уважением.

Поговорки, которые известны лишь образованным Татарам, весьма замысловаты. Некоторые из них я узнал чрез посредство одной дамы, знающей татарский язык, от одного муллы, живущего на южном берегу Крыма; они суть следующие:

1) Кто Бога боится, не должен ничего бояться.

2) Кто себя знает, знает и своего Творца.

3) Ты творение, а он Творец.

4) Пока овца не жирна, мясник ее не трогает.

5) Тот мудр, кто раз говорит, а два слушает.

6) Один Бог знает будущее.

7) Да будут глаза твои открыты, иначе, тебе их насильно откроют.

8) Ученые суть путеводители человечества.

9) Учение и занятие просвещают разум.

10) Богатство и счастье делают человека великодушным.

11) Величие души и справедливость — признаки высокого происхождения.

12) Леность и расточительность ведут к гибели.

13) Не всякому повинуйся.

14) Не забывай человека, которого хлеб ты ел.

15) Совершенный узнает совершенного.

16) Камень разбивает голову.

17) Кто любит дервиша, тот любит Бога.

18) Не всякий нищий дервиш.

19) Если у дервиша нет имущества, то у него есть почет.

20) Мудрый человек не сделает шага, не оглядываясь.

21) Если кошка видит мясо, которого достать не может, то она, говорит: я подожду.

22) От дурных людей не жди добра.

23) Чем деятельнее человек, тем больше он приобретает счастья.

24) Лучше быть заняту, чем праздну.

25) Сытый голодного не разумеет.

26) Всякий петух поет на своем дворе.

27) Леность есть мать всех пороков.

28) Гора с горой не сходится, а человек с человеком сойдется.

29) Каждая птица хвалит свое гнездо.

30) Не купи дом, купи соседа.

31) Тише идешь, дальше будешь.

32) Куй железо, пока горячо.

33) Легко чужими руками жар загребать.

34) Каждая птица поет на свой лад.

35) Как сеем, так и пожнем.

36) Без труда нет добра.

37) Лицо лжеца чернеет по праздникам.

38) Умный враг лучше глупого друга.

39) Кто малым не доволен, многое потеряет.

40) Тысячи друзей мало, одного врага много.

41) Кто не был работником, не может быть мастером.

42) Кто много жил, немного знает; кто много путешествовал, тот много знает.

43) Разум не в годах, но в голове.

44) Каждое принуждение есть учение.

45) Шила в мешке не утаишь.

 

продолжение следует

Начало см. часть 1, часть 2 …

Публикуется по изданию: Густав Радде. Крымские татары // Вестник императорского Русского географического общества: 1856 год, кн. VI, сс.290—330; 1857 год, кн. I, сс.47—64. Предисловие и археографическая подготовка текста — Гульнара БЕКИРОВА (сайт http://www.kirimtatar.com). Наша публикация — с ее любезного согласия