Мехман Алиев, фото с сайта azadliq.org

«Хвиля»

Футурологический прогноз директора информационного агентства «Туран» (Азербайджан) Мехмана АЛИЕВА, в котором он рассказывает о ситуации на Южном Кавказе.

Президентские гонки

– Как могут развиваться события накануне президентских выборов?

– По сравнению с прошлыми выборами, новые президентские выборы будут более демократичными. Внешнее влияние на Азербайджан довольно сильное, и как бы наша власть не говорила, что все происходящее в стране – внутреннее дело Азербайджана – это не так.

– Почему выборы должны пройти демократичнее?

– Начнем с того, что в последнее время исчезла даже военная риторика после ряда замечаний международных субъектов на уровне президентов; более требовательно начали подходить к таким вопросам, как проведение демократических реформ, выборов. Все это сильно связано с теми принципами и обязательствами, которые мы должны выполнить в рамках разного рода проектов.

У нас сейчас есть два больших проекта: Всемирный Банк выделил 1 миллиард долларов на выполнение проекта реформ 2011–2014 гг. в области экономики, он касается прозрачности, борьбы с коррупцией и т.д. Во втором большом проекте «Восточное партнерство» важные позиции занимают вопросы демократизации, верховенство закона, права человека, т.е. приоритетными стали демократические, экономические и политические реформы.

В этом контексте, проводить выборы в том виде, как раньше, становится невозможным. Если посмотреть на события, которые происходят на Ближнем Востоке, то мир меняется, и мы должны меняться, тем более в «Восточном партнерстве» от нас требуют ускорения процессов.

Варшавский саммит ставит вопрос об ассоциированном членстве стран Южного Кавказа в Европейском Союзе, и это уже другая платформа отношений.

– В Азербайджане сильная оппозиция?

– Оппозиция харизматичная, но слабая в силу того, что у нее нет финансовых ресурсов. Наша оппозиция полностью блокирована, им не дают возможность активно себя проявлять, но лидеры и активисты достаточно харизматичные люди, и как показали прошлые выборы, за ними всегда шел электорат.

Если учесть существующую ситуацию в Азербайджане, то недовольных очень много, и все они будут голосовать за оппозицию. Наиболее сильные представители оппозиции Иса Гамбар и Али Керимли. Первый возглавляет «Партию Мусават», второй – «Партию Народного фронта Азербайджана». Оба с большим стажем, Иса Гамбар был председателем парламента в 1992–97 гг.; Али Керимли – сначала работал заведующим административно-территориальными органами в аппарате президента, затем госсекретарем.

Мехрибан Алиева, фото с сайта spletnik.ru

– В СМИ обсуждается вариант избрания президентом Азербайджана Мехрибан, супруги Ильхама Алиева. Насколько это реально?

– Такое может произойти только при нечестных выборах. Дело в том, что в Азербайджане, в отличие от некоторых стран, нет ограничений, и один и тот же человек может быть избран президентом множество раз. Поэтому у Ильхама Алиева нет необходимости, чтобы его супруга Мехрибан становилась президентом. К тому же, для этого надо внести изменение в закон, который отменил бы право на выдвижение кандидатуры Ильхама Алиева на третий срок. Мехрибан не пользуется большой поддержкой и может победить только при несвободных, недемократических выборах.

– Как ни странно, но распространение версии о возможном президентстве Мехрибан Алиевой спровоцировал Саркози, наградив ее Орденом французского легиона и тем самым как бы одобрил ее выдвижение в кандидаты президента – так объясняют в СМИ эту версию?

– Нет, нет. Дело в том, что она очень активно работает во Франции: во-первых, она посол ЮНЕСКО и много работает по этой линии; во-вторых, она возглавляет фонд Гейдара Алиева во Франции, и через этот фонд они финансировали несколько разных французских проектов, скажем, восстановление костёла в Страсбурге, плюс культурные мероприятия, выставки и т.д. Она также старается наладить тесные отношения на личном и межгосударственном уровне, и вручением ордена Саркози подчеркнул ее вклад перед Францией.

Мы находимся на этапе внедрения демократических ценностей. Если посмотреть с этой призмы на сегодня, то, конечно, стоит ожидать, что выборы станут тестом, который покажет, как ее проведет наша власть.

В этом смысле, думаю, оппозиция не будет придерживаться той нейтральной позиции, которую она занимала на президентских выборах 2008 года. Тогда оппозиция отказалась участвовать в выборах и предоставила Ильхаму Алиеву возможность пройти свободно, без всяких проблем. Но сегодня такое не повторится, они примут участие в выборах, и будет очень серьезное противостояние.

Новая волна заинтересованности ЕС Южным Кавказом

С сайта wikimedia.org

– Надо полагать, что недавние визиты европейских президентов на Южный Кавказ затронули вопрос о будущем ассоциированном членстве Азербайджана в ЕС?

– Именно, визиту президента Франции Николя Саркози на Южный Кавказ предшествовал приезд президента Польши Бронислава Комаровского в августе, накануне саммита, который состоялся 28 сентября в Варшаве. Комаровский приехал объяснить трем президентам Южного Кавказа, чего от них ждут на саммите, какие декларации они будут подписывать и т.д. Так вот, интересны его оценки: в Баку он сказал – вам надо принимать наши ценности, чтобы диалог состоялся друг с другом; в Ереване он подчеркнул, что у нас общие ценности, но нужно продвигать демократию; а в Грузии он выразил уверенность, что все нормально, и ценности, и реформы, но надо ускорять процесс демократизации. Т.е. три разные оценки.

То же самое сделал Саркози. Он приехал после подписания декларации в Варшаве. Миссия Саркози состояла в том, чтобы сказать, ребята, это не просто бумажка, где вы поставили свои подписи, а серьезный документ, который надо выполнять.

Закладывая в Баку французский лицей, Саркози сказал Алиеву, что у Франкофонии есть свои традиции: толерантность, свобода слова, права человека, и мы надеемся, с заложением этого фундамента, вы примите эти ценности; в Ереване сказал, что у нас общие ценности и мы должны дальше развиваться; в Грузии – «я чувствую себя, как в Европе». Как видим, у обоих президентов фактически одинаковый подход, что является показателем консолидированного отношения ЕС к южнокавказским странам и ясно дает понять: кто, что должен делать на определенном этапе.

Еще один важный момент: у нас, начиная с 2009 года, осложнились отношения с Америкой и Европейским Союзом. Американцы возлагали надежду на президента Алиева и были уверены, что он реформирует систему сверху, но этого не произошло.

В июле 2009 года после отъезда посла Эндерса из Баку, американцы долгое время не назначали нового. Впервые создалась такая ситуация. Буквально полтора года не было посла, но после того, как наша страна согласилась пойти на уступки и взяла обязательства на сотрудничество, был назначен новый посол, и то на один год – посмотреть, измениться ли что-нибудь в Азербайджане. В декабре этого года его могут и не утвердить. Это тоже определенная форма давления.

По словам Метью Брайзы, они ждут, что азербайджанское правительство станет примером для всего Ближнего Востока по переходу от авторитаризма к демократии эволюционным путем.

Это принципиальная позиция и в то же время рекомендательная, но если все будет продолжаться по-старому, последуют другие разговоры. Запад, в данный момент, имеет более принципиальные позиции по этим вопросам, нежели когда-то.

Весной-летом 2011 года осложнились отношения с Евросоюзом. ЕС сделал замечание по поводу нарушения прав человека в Азербайджане, свободы собрания и т.д. Наши ответили заявлением, даже вызвали посла Евросоюза в МИД, была кампания и на парламентском уровне, но Евросоюз после каждой такой реакции выступал с консолидированных позиций, делал более жесткие шаги и заявления.

Власть поняла, что это не путь в Европу, и стала более сговорчивой. В этом смысле, последнее интервью президента Ильхама Алиева телекомпании Аль-Джазира, которое состоялось две недели назад, было достаточно выверенным и взвешенным. Да, опять были те же самые негативные нотки в адрес оппозиции, что СМИ свободны, но в любом случае, все было несколько корректнее, издевательский и менторский тон не резал слух, как раньше. Это показатель того, что Алиев более ответственно подходит к интервью, взвешивает все слова и придает им значение, он знает, что внимательно относятся к его высказываниям. Он хочет выглядеть более терпимым, толерантным.

– Насколько активно инвестируют иностранцы в азербайджанскую экономику?

– Западные инвестиции в нашу страну падают, и это связано с непривлекательностью, непрозрачностью, коррупцией, и они об этом говорят. Трудно делать бизнес в Азербайджане: он не защищен и условия плохие.

Есть случаи, когда бизнес сталкивался с большими проблемами или его полностью отбирали, поэтому они особенно не рвутся. Например, закрыли Catel – американо-азербайджанскую телекоммуникационную компанию; французскую пивную компанию Castel заставили продать свою долю и уйти с Азербайджана... Инвестиции потихоньку сокращаются, особенно для развития среднего класса, который занимает очень маленький сегмент; у нас есть сравнительно малочисленный, но очень богатый класс и большой бедный класс.

– Что мешает, нет соответствующего законодательства?

– У нас авторитарный режим, и все средства, все финансовые ресурсы контролируются властью. При таком режиме они не заинтересованы в формировании среднего класса. Более того, сильный средний класс может создать политические проблемы в обществе, поэтому власть рассматривает ее как угрозу для всей системы. Весь капитал сконцентрирован в одних руках, и очень малая часть распределяется в обществе. Такую политику ведет власть, и в этом смысле у нас в стране бизнес практически не свободен, он весь под контролем. Если вы попытаетесь помочь кому-то из оппозиции, будете жестоко наказаны – у вас отберут бизнес, и вы останетесь без ничего!

– Вы говорили о возможности влияния арабских революций на ситуацию в Азербайджане. Что вы имеете в виду?

– Арабские революции напугали всех и дали понять, что в этом мире нет ничего вечного.

И Мубарак был другом американцев, и Каддафи – другом Запада, и Тунис, но в один прекрасный день оказались врагами, все произошло очень быстро. Ситуация в арабском мире показала – нельзя быть уверенным в том, что если сегодня к вам хорошо относятся, так будет и завтра. Никто не дает такие гарантии, тем более в контексте требований, когда вам говорят, что надо меняться и менять ситуацию вокруг себя, а вы сопротивляетесь. Т.е., это шанс на то, что и у вас может произойти подобное.

И отношение к СМИ очень плохое. Меня не бьют, не сажают, в суд на нас не подают, но например, доступ к информации для нас очень ограничен, на конференции не приглашают, вот была последняя по наркотикам, нас не пустили туда. Максимально ограничивают от финансовых средств – чтобы мы не зарабатывали, дают команду всем не подписываться на наши новости; создают альтернативы, в которые бухают в десятки раз больше денег и пытаются взять под контроль весь рынок СМИ. Вам не дают возможность делать свое дело. Если у вас нет рекламы, как вы сможете жить? Мы пока живем на подписке, на наши новости и статьи подписываются посольства, международные организации, есть, правда немного, банковские и страховые компании, еще гранты.

Сегодня для меня «Туран» – не бизнес, это больше как общественная деятельность, общественная борьба, потому что нас лишили бизнеса, все отобрали, мы не можем зарабатывать деньги. Нашими подписчиками были 40 газет, всем дали команду и никто не подписывается. Сегодня им всем платит правительство, а раньше они были независимыми. Шесть телеканалов были нашими клиентами, сейчас только один остался. О рекламе и думать не приходится, как я могу зарабатывать на рекламе? Полностью блокируется и та компания, которая вам даст рекламу, ее наказывают.

Интернет у нас развивается медленно, и все больше людей проявляют интерес, но не к политической информации, больше обсуждают социальные сети, интересуются криминалом, развлекательными сайтами. Это все по причине той информационной изоляции, которая есть в государственных СМИ, будь то телеканалы, газеты, журналы – они отучивают людей от определенной культуры пользования СМИ.

Но есть часть молодежи, которая хочет перемен, их немало, они интересуются политикой. Но опять таки, речь идет об изменении ситуации, конечно же, внутренние предпосылки есть, нужны еще внешние, т.е. нужно чтобы этот режим заставили менять, реформировать.

Проблема Карабаха и Набукко

Карта с сайта reporter.am

– Где-то два месяца назад в СМИ усиленно писали о ситуации в НКО как очень опасной, которая может выйти из под контроля. То будоражат этот вопрос, то он затихает. Реально какая ситуация в Карабахе?

– Одно время, до 2008 года, Алиев постоянно говорил, что если проблема Карабаха не будет мирно урегулирована, то мы решим военными средствами. После грузинских событий он испугался, какое-то время перестал об этом говорить, затем опять начал. Но с конца прошлого года русские подключились и стали объяснять, что ребята, этого не будет, заставили подписать соответствующие документы и взять обязательства. В последнее время видно, что нет военной риторики. Надо отметить, что здесь поработали американцы, и посредническая роль российского президента была согласована с ними, они в курсе переговоров. Т.е., внешние медиаторы контролируют ситуацию.

Сейчас перестрелки уменьшились, но проблема решиться только после того, как в обеих странах путем всенародного голосования, честными и свободными выборами к власти придут демократические режимы. Только после этого начнется процесс реального урегулирования.

Думаю, в ближайшие пять лет ситуация серьезно изменится в регионе. Запад стал спешить в направлении формирования новых режимов, и процесс демократизации ускоряется. У меня есть своя версия анализа ситуации. И вот к какому выводу я пришел:

Когда начался экономический кризис в 2008 году, я стал серьезно изучать анализы по многим показателям и в Европе, и в Америке.

Выводы показали, что кризис будет приблизительно до 2018 года, с 2018–19 года начнется новый, очень сильный по своей мощи, экономический бум во всем мире. Потребность в энергоносителях вырастет на 30–40%,

условно, если сегодня 1 млрд. баррелей нефти потребляют в день, то он вырастет в 1 млрд. 400 млн. Это огромный скачок! Представьте себе, какой бурный всплеск экономики будет, если потребуется 40%! То, что в 2018 году прогноз будет именно такой, подтверждается проектом Набукко.

– А ведь пишут, что Набукко то ли умер, то ли при смерти...

– Какой умер! Даже не думайте об этом! Когда мы говорим о Набукко, все представляют Азербайджан, Туркменистан, но это обман. Да, мы будем участвовать в этом проекте, давать свои газ, нефть, тем более, будет Транскаспийский газопровод, и Туркменистан будет поставлять газ.

Но Набукко – это не Азербайджан и Туркменистан, да и само название месопотамское. Набукко – это Иран и Ирак. Самые большие запасы газа, которые пока не разработаны – в Иране, но разработка и поставка может произойти только при демократическом режиме. Значит, к 2015–16 годам в Иране должна измениться ситуация, и к 2018 году этот регион Ближнего Востока должен быть готов поставлять эти 40% нефти и газа, также и Ливия.

Регион энергоносителей к этому моменту должен быть преобразован, чтобы начать поставлять все, что можно. К этому времени мировая экономика должна стабильно получать энергоносители. Подключили все нефтегазовые потоки: Южный, Северный, Голубой, наш регион, – и осталось подключить полностью этот регион. После 2019–20 гг. никаких экспромтов и кризисов не должно быть.

Основной маршрут будет идти от Ирана и Ирака в любом направлении – это пойдет в сторону Индии, например, или в сторону Европы. Именно к этому моменту совпадает рост экономики, проект Набукко подталкивает именно к этому моменту, к 2018 году, чтобы была стабильная поставка, и это будет долгосрочный всплеск. В период бурного экономического роста революции исключены, они бывают только в кризисные годы.

Поэтому, к тому времени, все должно быть зачищено, нормально, чтобы новые режимы могли воспользоваться новым экономическим бумом и быстро встать на ноги, пойти вперед. Думаю, до этого времени и у нас должно все поменяться. Так я вижу эту стратегию.

Должен отметить еще один момент: в 1997 году мы подписали с Европейским Союзом «Соглашение о партнерстве» как правопреемники СССР. Правда, ничего серьезного не происходило в наших отношениях, только был ТРАССЕКА – транспортный коридор. В 2001-м мы стали членом Совета Европы, начали реформировать законодательство. Первый проект с ЕС был «Политика Соседства», которую в 2005 году приняли все три государства Южного Кавказа. Это был 5-летний план, но не успел закончиться этот проект, как через 3 года они принимают проект «Восточное партнерство», это тоже 5-летний план. Не успел этот план завершиться, как уже говорят об ассоциированном членстве в ЕС.

О чем это говорит? – О том, что Европа спешит, не завершив один проект, она переключается на другой. В проекте «Политика соседства» приоритетом была энергетическая и транспортная безопасность, борьба с терроризмом, стабильность и на пятом месте – права человека.

В «Восточном партнерстве» на первое место выдвинули такие проблемы, как права человека, свобода слова, демократизация общественных институтов, т.е. изменение законодательства –как видим, приоритеты поменялись.

Преобразование общества выходит на первый план. Это показатель того, что отношение к нам серьезное, и хотят, чтобы процессы произошли быстрее. К 2018–19 годам все должно поменяться – потом уже не будет времени, и условия станут другими.

Фото с сайта salamnews.org