«Майдан иностранных дел»: Стратегия возвращения Крыма. Начало дискуссии

Алексей КУРОПЯТНИК,
эксперт фонда «Майдан иностранных дел», Киев

Использованы фото с сайтов Крым.Реалии, z-city.com.ua и belultras.by

Сегодня сложно прогнозировать, когда и как начнется возвращение Крыма. Но уже сейчас мы должны заниматься вопросом, как его приблизить.

Оккупация и аннексия Крыма стали завершающим этапом многолетних усилий РФ на фоне внутреннего конфликта, возникшего в Крыму еще накануне распада СССР, прошедшего несколько стадий и, наконец, приведшего к оккупации полуострова и "гибридной" войне в Донбассе. 

Если серьезно рассматривать вопрос возвращения Крыма, то следует детальнее проанализировать, какие угрозы существовали в Крыму во времена независимости Украины, возникли ли новые, и исчезнут ли они в результате усилий Киева относительно возвращения Крыма. 

"База" поддержки крымского сепаратизма, или
Шах и мат в цейтноте

У сепаратизма в Крыму — искусственные корни: идея автономии возникла в недрах Крымского обкома КПУ в 1988 году, была поддержана ЦК КПУ и КПСС и имела целью дистанцировать Крым от национально-освободительных процессов в Украине. Коммунисты стали главными вдохновителями сепаратизма, к которым приобщились пророссийские силы.

Однако в 2000-х местные носители идей сепаратизма потеряли свое влияние в Крыму: по результатам выборов в ВС АРК 2010 г. из 100 мест коммунисты получили лишь пять, партии "Союз" и "Русское единство" — только по три, фактически став маргинальными. Уже в 2011-м пророссийские политики признавали, что идеологический ресурс сепаратизма в Крыму почти себя исчерпал. Все это происходило на фоне мощных усилий РФ создать институты идейного влияния "Русского мира", однако без заметного успеха. Время идейного сепаратизма в Крыму близилось к концу. Его приверженцами оставались преимущественно пенсионеры. 

Оккупация и аннексия Крыма в 2014 году были последним шансом России реализовать идею сепаратизма.

Акцент был сделан не на внутренние политические силы Крыма, а на силовой сценарий с применением военных и завезенных российских "казаков". Причины же массовой государственной измены "бизнесовой" политической силы — крымской организации Партии регионов — не имели идеологической составляющей.

Таким образом, оккупация и аннексия Крыма не были следствием разногласий между проукраинской и сепаратистской политическими идеологиями. Чего же ожидать в Крыму в новых реалиях, и разумно ли Украине делать ставку на идеологическую составляющую стратегии возвращения Крыма? 

На этот вопрос нет однозначного ответа, поскольку идеологический компонент общества не был представлен в крымском парламенте и местных советах. Более 10 лет власть в Крыму принадлежала Партии регионов, в которой политическую идею вытеснил золотой телец. 

А тем временем в Крыму выросло новое украинское поколение, не знавшее реалий СССР и не разделявшее советских сантиментов пенсионеров. Аннексия Крыма сняла вопрос пророссийского сепаратизма. Так не пришло ли время для "украинского сепаратизма" в Крыму, для усиления проукраинской политической идеи на полуострове? В России не исключали такого сценария и предусмотрительно прибегли к его подавлению в зародыше: ввели уголовное наказание за несогласие с фактом аннексии Крыма, начали гонения на украинский язык и культуру, на УПЦ КП, на все, в чем дух Украины на полуострове. В этом поединке Россия сделала свой выстрел, очередь — за Украиной. 

Стратегия "двойного использования"

Если посмотреть, как именно официальная Москва использовала крымский сепаратизм на протяжении последних 23 лет, вырисовывается занятная картинка: его использовали либо как самостоятельную угрозу, либо как рычаг влияния для решения других вопросов, либо как комбинацию обеих.

В 1988–1991 гг. это был рычаг влияния для сдерживания УССР от выхода из состава СССР;

в 1991–1994-м — самостоятельное направление для выхода Крыма из состава Украины;

в 1992–1993-м — рычаг влияния на Украину во время кризиса в Приднестровье, в частности, чтобы не допустить гипотетической кооптации его в состав Украины;

в 1996–1997 гг. — аргумент в вопросе пребывания ЧФ РФ при заключении договора с РФ. К тому времени политическая элита поставила добрососедские отношения с Украиной выше, чем вопрос Крыма.

В 2003, во время "кризиса вокруг Тузлы", крымский сепаратизм был рычагом влияния при определении условий размежевания границ в Азовском море и Керченском проливе. В том же году крымский сепаратизм был аргументом для сдерживания Украины от курса на вступление в НАТО и для срыва сотрудничества с Бразилией в ракетно-космической отрасли.

С конца 2004-го по 2010-й, в период Оранжевой революции, это был фактор влияния против курса Украины на вступление в ЕС и НАТО на фоне окончания срока пребывания ЧФ РФ в Севастополе. В 2010–2013 гг. происходило усиление самостоятельной угрозы аннексии через привязывание вопроса базирования ЧФ РФ к цене на газ, интегрирование во властные структуры и сектор безопасности своих протеже, а также ради отказа от евроинтеграции.

Спецоперация по оккупации и аннексии в 2014 году означает, что в РФ политическая элита уже считала возможным поставить вопрос аннексии выше сохранения добрососедских отношений с Украиной.

Да и после аннексии Россия продолжает использовать этот вопрос для срыва евроатлантической и евроинтеграционной политики Украины. А для признания "нового статуса" Крыма РФ создала и использует новый аргумент — спецоперации в Донбассе, и снова-таки под прикрытием "сепаратизма". 

Таким образом, конфронтация вокруг Крыма после его аннексии не ликвидировала подпочву для ее использования Москвой в качестве рычага влияния на Украину, а, наоборот, только усилила ее, что угрожает уже самому существованию Украинского государства.

Таким образом, стратегия Украины относительно возвращения Крыма должна дать ответы на такие угрозы. 

Риски и угрозы

"Мирная" аннексия Крыма все равно привела к боевым действиям, только уже в Донбассе — как продолжение политики России в Крыму. И потому разрешение ситуации в Донбассе неразрывно связано с вопросом возвращения Крыма.

Перспектива преобразования полуострова в мощную российскую военную базу создаст на юге Украины дополнительное напряжение, которое отрицательно скажется на перспективах политической стабилизации и экономического возрождения Украины. 

Начался процесс миграции крымчан на материковую Украину (на сегодня их приблизительно 14–16 тыс. чел.), что, учитывая ограниченные ресурсы государства, создает значительную нагрузку в плане их обустройства. 

Отдельно следует выделить проблему крымских татар. На них уже начались гонения с целью "вытеснить" с полуострова как консолидированную группу, наименее склонную к сотрудничеству с оккупационной властью. 

В ментальности народа Украины формируется отношение к россиянам, как к коварным и циничным имперским агрессорам, а у россиян к украинцам — как к фашистам и бандеровцам, продавшимся американцам. Стал реальностью разрыв "братских" отношений двух крупнейших восточнославянских народов, и последствия этого в стратегической перспективе еще не понятны. 

Невосприятие "проекта Украинского государства" и экономическое развитие. На протяжении всей своей истории в независимой Украине полуостров оставался среднеразвитым регионом с сезонной экономикой.

Разочарование крымчан усиливалось невыгодным для Украины сравнением экономической ситуации с Россией, что побуждало часть жителей полуострова связывать ожидания на улучшение жизни с идеей единства с Россией, подпитывало их "тоску за порядком" на фоне прогрессирующего неверия в способность Киева навести порядок в государстве.

В СССР Крым занимал особое место благодаря своему географическому положению и целенаправленной политике ("всесоюзная здравница"), что сказывалось на ментальности "островитян".

Тогда применялись нерыночные методы организации туризма в Крыму через профсоюзы. А сегодня развитие этой отрасли, от которой так или иначе зависит благосостояние почти 40% крымчан, фактически остановлено. 

Экономическому возрождению Крыма мешали уголовные группировки, взявшие под контроль в середине 1990-х органы государственного управления АРК. После "бандитского периода" настал период тотальной коррупции при выделении земли. Официальный Киев так и не сумел найти эффективное противоядие политико-бизнесовому подкупу, несмотря на короткий период противоречивых побед во время премьерства В.Джарты.

Киевская власть всегда проводила курс на недопущение стратегических инвесторов на полуостров. Их место быстро занимали "свои", а в 2000-х — представители Семьи В.Януковича.

Россия планирует превратить Крым в "серую" экономическую зону для отмывания средств по "сочинским" схемам. При этом представители Партии регионов сохраняют свои позиции во властных структурах Крыма.

Поэтому вполне естественно, что бескомпромиссная борьба с коррупцией в Украине будет влиять на настроения жителей Крыма. Остается дождаться, когда новое правительство Украины наконец начнет решительно искоренять эту главную угрозу для любой демократической страны.

"Правила игры" versus "поля игры". Неспособность Киева выйти за рамки правового противостояния с Крымом ("правил игры") и изменить саму ситуацию, питающую конфликт ("поле игры"), имела роковые последствия для судьбы Крыма.

Чего добивалась крымская политическая элита? Четкого и недвусмысленного признания Киевом особого статуса полуострова. Несмотря на сопротивление, особенно заметное в 1994—1995 гг., официальный Киев не пытался отменить автономность Крыма: Украина считалась унитарным государством, однако из-за Крымской автономии де-факто была федерацией. Украинская элита оказалась неготовой противостоять манипулятивному влиянию России и понять, что необходимо изменить тактику по отношению к Крыму.

Российская оккупация Крыма изменила ситуацию с очерченными выше проблемами коренным образом. РФ обещает сохранить особый статус полуострова как автономии. Но де-факто речь идет не о крымскотатарской, а российской автономии, каковой она реально и была в составе Украины. Возникает парадокс: российская автономия в составе России. 

А что же может предложить новая, постреволюционная Украина?

Особый статус на неоккупированной территории: у Украины пока что нет ресурсов, которые можно сравнить с российскими. Однако вопрос в том, действительно ли РФ готова инвестировать заявленные средства в условиях блокады Крыма? Украина на период оккупации может вводить экономические стимулы поощрения крымчан на неоккупированной территории.

Основной акцент должен быть сделан на перемещенных лицах, крымских предпринимателях. Речь идет о специальных экономических условиях для них, выделении для конкретных проектов соответствующей территории (в Херсонской области), создании исполнительного органа на новых началах. 

Крымскотатарский фактор. Воля крымских татар к сопротивлению оккупации является одним из ключевых факторов стратегии возвращения Крыма.

В начале апреля Меджлис утвердил временное решение войти в оккупационную власть. Этот шаг угрожал расколом крымскотатарского народа. Сейчас это решение упразднено. А что может предложить стратегия Украины? - Статус автономии и гарантированную национальную квоту в органах самоуправления.

Во всяком случае, модель политической организации Крыма следует закладывать уже сейчас. И таким образом, чтобы не угнетать волю к сопротивлению ни у крымскотатарского народа, ни у представителей других народов, проживающих в Крыму.

Крым должен остаться автономией, но какой? 20 марта ВР Украины признала крымскотатарский народ коренным народом Украины. Теперь у крымских татар, в перспективе освобождения Крыма, появится возможность реализовать идею национальной автономии. Это должно стимулировать их стремление освободиться от оккупации. Но стимулирует ли этот шаг остальные 85% населения, преимущественно славянского, у которого уже была де-факто российская автономия? А возможно, освобожденный Крым сможет стать домом для двух национальных автономий одновременно? 

Применение Россией в Крыму "чеченской технологии" (возрастающее присутствие на полуострове чеченцев Р.Кадырова, его советы не оказывать сопротивление россиянам, планы массово скупить недвижимость на южном побережье и построить там курорт, размещение в северном Крыму) является давлением на крымских татар. И на это также необходимо реагировать.

Довольно мощным сплачивающим фактором для крымскотатарского народа является религия, катализирующая укрепление политической воли.

Различные страны исламского мира поддерживали ислам в Крыму, и Украина либерально относилась к этому. Россия занимает совершенно противоположную позицию. Таким образом, можно прогнозировать, что поддержке крымского ислама из-за рубежа будут существенно препятствовать. Давление на ислам уже начался. Стратегия Украины должна учитывать и этот деликатный фактор.

Сила "фантомных угроз". Вступление Украины в "агрессивный блок" НАТО и образ власти в Киеве после Майдана как "фашистско-бандеровской" российская пропаганда использует для запугивания русскоязычных жителей Крыма (и Донбасса).

Резонно ожидать, что стратегия Украины будет содержать контрмеры на этом направлении, однако на самом деле — это фантомные угрозы, существующие только в воображении. 

Русский язык: "радикальный" характер попыток некоторых украинских политиков решить вопрос языка не оправдал себя. Пришло время изменять тактику, проявлять креатив.

Скажем, признать русский язык, на котором разговаривают в Украине, в частности в Крыму, украинским вариантом русского. Вероятно, это необходимо научно обосновать, составить словарь (по примеру американского словаря английского языка Вебстера), внести изменения в Конституцию... Предложение контроверсионное, но Украина должна что-то предложить в языковом вопросе во время освобождения Крыма от оккупации. 

Экономическая блокада — стратегия возвращения или casus belli? Экономическая блокада Крыма является мощным средством влияния как на страну-агрессора, так и на местное население, на лояльность которого рассчитывает оккупант.

Затраты на содержание Крыма для российского бюджета становятся все ощутимее — сначала речь шла об объемах инвестиций в 29 млрд долл., позже — о 18 млрд, но процесс отрезвления продолжается. Еще неизвестно, входят ли в эту сумму затраты на преобразование полуострова в военную базу, способную влиять на весь регион Черного моря... 

Шаги Украины и ее союзников относительно экономического блокирования Крыма, а именно: транспортной инфраструктуры, водоснабжения, повышения цены на электроэнергию, блокирования земельного кадастра — оказались явно неожидаемыми для оккупантов. Однако здесь возникают, по меньшей мере, два риска, которые стратегия возвращения обязана учитывать. 

Отказ Украины от экономической блокады Крыма может быть предметом давления РФ на руководство Украины в увязке с диверсионно-террористической войной в Донбассе и на Юге. Таким образом, стратегия возвращения должна предусматривать, что мероприятия экономического принуждения со стороны Киева могут приводить к расширению военного противостояния. 

Понятно, что экономическая блокада вызывает отрицательные эмоции у населения Крыма, в том числе и проукраинского. Лояльные граждане готовы с пониманием относиться к таким шагам Украины, однако здесь весьма тонкая грань, которую не следует переступать, чтобы возвращение Крыма не выглядело как реоккупация. 

Стратегия обязана предусматривать сохранение и наращивание количества сторонников возвращения Крыма.

В то же время давление должно быть достаточно мощным, чтобы побуждать РФ добровольно отказаться от Крыма по экономическим причинам или же — от вооруженной защиты Крыма при попытке Украины вернуть полуостров в свой состав при гипотетических, с позиции настоящего, условиях — например, в случае краха политического режима В.Путина...